Второй раздел статьи Алана Уоллеса «Буддийская традиция шаматхи». Часть вторая — «Использование ментального изображения в качестве объекта в практике шаматхи«..
Использование ментального изображения в качестве объекта в практике шаматхи.
Содержание
Природа и цель шаматхи.
Использование ментального изображения в качестве объекта в практике шаматхи.
Этапы развития шаматхи.
Достижение шаматхи.
Использование Не-Мышления в качестве объекта практики шаматхи.
Поместить ум в его естественное состояние.
Предполагаемые результаты достижения шаматхи.
Предварительные замечания к будущей науке созерцания.
Среди широкой гаммы медитативных техник, разработанных для развития шаматхи, тибетскими созерцателями, принадлежащими к буддийской традиции, обычно использовался метод концентрации внимания на ментальном изображении. Таким изображением мог быть любой визуальный объект (например веточка или камешек), хотя тибетские буддисты отдавали предпочтение ментальным картинам, имеющим для них особое религиозное значение, таким как изображения Будды.
Независимо от вида техники, которой следовал практик на своем пути к шаматхе, два умственных качества играли ключевую роль в развитии устойчивости и ясности внимания: это осознанность и самонаблюдение (интроспекция). Санскритский термин, который мы здесь переводим как «осознанность» имеет еще одно значение — «памятование». Они описывают способность, не отвлекаясь, поддерживать внимание на знакомом объекте. Таким образом, когда в качестве объекта медитации используется ментальная картина, осознанность постоянно фиксируется на этом изображении. Кроме того, картина должна ясно распознаваться (определяться), в противном случае невозможно достичь полной устойчивости внимания, тонкая притупленность не рассеивается и концентрация остается «дефектной».
Считается, что осознанность ментального изображения является разновидностью ментального восприятия. В реальной практике шаматхи обычно сначала визуально опираются на реальный физический объект, такой как, например, камень. Когда форма объекта становится полностью знакома, то затем, практик продолжает реконструировать ее ментальное изображение и сосредотачивается на нем. На этой стадии практики ментальное восприятие познает форму камня с помощью силы его визуального восприятия. Таким образом, ментальное восприятие не познает камень напрямую, а, скорее, памятует (вспоминает) о нем на базе непосредственно предшествующего визуального восприятия этого объекта.
В соответствии с буддийской психологией ментальная картина камня не является ментальной способностью или ментальным процессом, поскольку не познает свой собственный объект, но также и не является чем-то материальным в буддийском смысле (состоящим из частиц или материи). Скорее ее следует рассматривать, как форму для ментального сознания, тот же самый тип квалии [термин, используемый в философии сознания, для обозначения сенсорных, чувственых явлений любого рода], как и формы, которые появляются в состоянии сновидения. В этой практике, осознанность фокусируется на ментальном изображении самом по себе, а не на физическом камне, которому подобно изображение. Другими словами, функция осознанности состоит в том, чтобы поддерживать памятование об изображении камня, постоянно наблюдая его «внутренним взором», в манере аналогичной визуальному наблюдению самого камня.
Осознанность — это ключевое средство достижения шаматхи, но оно должно сопровождаться таким качеством ума, как самонаблюдение (интроспекция). В то время как задачей осознанности является постоянное направление внимания, без забывания, на объект медитации, функция самонаблюдения — следить за самим процессом медитации. Таким образом, самонаблюдение — это разновидность мета-когнитивного навыка, который выступает в роли «контроля качества» в развитии шаматхи, немедленно выявляя отклонения возбуждения и притупленности. В буддийской традиции самонаблюдение (интроспекция) определяется как непрерывная проверка состояния тела и ума практикующего (Шантидева, ст. 108) и рассматривается как производное от интеллекта (умственных способностей).
Буддийское утверждение о возможности самонаблюдения, как формы мета-познания (познания процесса познания), ставит перед нами интереснейшую проблему: может ли ум наблюдать сам себя. Буддисты обычно утверждают, что в любой отдельно взятый момент, сознание и сопутствующие ему ментальные процессы имеют единый объект, и в любой момент только одно сознание может быть порождено у отдельно взятого индивида. Более того, в знаменитой речи, приписываемой самому Будде, утверждается, что ум не может наблюдать сам себя, подобно тому, как нож не может разрезать сам себя или кончик пальца не может потрогать сам себя. Аналогичным образом, ум не может быть увиден, как внешний объект или с помощью внешних органов чувств.
Я полагаю, что стоящая за этим утверждением идея состоит в том, что даже когда кто-то осознает свой субъективный опыт в качестве объекта, всегда остается чувство разделенности между наблюдателем и наблюдаемым опытом. Чувство двойственности сохраняется. В контексте обычного двойственного познания невозможно помыслить существование субъективной осознанности без объекта этой осознанности, и, равным образом, не может быть объекта без ссылки на субъекта познающего и выделяющего этот объект. В соответствии с буддийской философией Тибета субъект и объект обоюдно взаимозависимы. Все феномены, переживаемые как объекты и субъекты, появляются внутри, и в зависимости, от концептуальных рамок, в которых они выделяются.
Когда кто-то наблюдает за своим субъективным опытом в качестве объекта, наблюдатель, судя по всему, отличен от самого опыта; и если кто-то наблюдает за наблюдателем, то остается ощущение двойственности между наблюдающим за наблюдателем и самим наблюдателем. Эта гипотеза наблюдателя, воспринимающего одновременно существующего с ним наблюдателя, воспринимающего одновременно существующего с ним еще одного наблюдателя, ведет нас к бесконечной регрессии. Индийский буддийский мастер созерцания Шантидева (VIII век) обошел эту проблему постулируя, что вместо одновременно существующих параллельных метакогнитивных процессов, человек просто вспоминает предыдущий момент сознания. Коротко говоря, Шантидева предположил, что можно вспомнить предыдущий субъективный опыт, который не был познан как нечто отдельное, изолированное. По его мнению, когда некто вспоминает виденное ранее событие, он вспоминает, как событие, так и себя, воспринимающего данное событие. Субъект и объект вызываются в памяти как единое, пережитое событие, в рамках которого субъект ретроспективно выделяется в качестве такового. Но Шантидева отвергал возможность для единичного акта познания одновременно познать свой объект и самого себя.
Приведем пример: когда чье-то внимание фокусируется на синем цвете, этот человек не наблюдает за своим восприятием этого цвета. Однако, когда его интерес сдвигается к переживанию синего, он фактически вспоминает, как он смотрел на него мгновение назад. В ходе этого процесса человек концептуально и ретроспективно отделяет субъективные элементы от самого процесса пережитого события, в котором синий цвет и опыт его переживания слиты воедино. Таким образом, если внимание сдвигается взад и вперед между восприятием цвета и воспоминанием о процессе смотрения, то это выглядит так, как если бы такой сдвиг можно было сравнить со смещением внимания от объектов в центре сознания к объектам на его периферии; но в соответствии со взглядами Шантидевы, вместо этого внимание сдвигается от воспринимаемого объекта на кратковременное вспоминание предыдущего события. И в воспоминании этого события субъект выделяется и вызывается к жизни. Когда кто-то вызывает в памяти восприятие прошедшего события, то у него сохраняется чувство дуализма (двойственности) между собой и вызванным восприятием. Один акт познания не может воспринять самого себя, и таким образом, субъектно — объектный дуализм остается.
В этом случае самонаблюдение (интроспекция), действуя как разновидность ментального восприятия, вспоминает ментальные процессы, такие как возбуждение и притупленность, из предшествующего момента опыта. Эмпирически, когда кто-то полностью концентрируется на визуальном объекте, то его ментальное восприятие фокусируется на этом объекте и не познает переживание этого объекта. Когда же внимание сдвигается к визуальному переживанию самому по себе, визуальный объект становится нечетким, хотя и не исчезает совсем. Этот явный сдвиг внимания от объекта к субъекту видимо вызывает смещение внутри субъектно — объектного поля (или матрицы) визуального опыта: когда кто-то в большей степени концентрируется на субъективном опыте, он становится менее сознательным в отношении объекта, когда кто-то в большей степени концентрируется на субъективном опыте, он становится менее сознательным в отношении объекта. Точка зрения Шантидевы в этом вопросе видимо такова: хотя человек и не сознателен в отношении субъективного опыта визуального восприятия в тот момент когда этот опыт переживается, он может позже вызвать в памяти субъектно — объектную матрицу и таким образом внести начальный субъективный опыт в свое сознание.